Ольга Вандышева
Глава ВЦИОМ Валерий Федоров о настроениях россиян, индексе счастья и о Путине
«Стабильности нет!» – это знаменитая фраза героя из фильма «Москва слезам не верит» на вопрос Гоши «А что вообще в мире делается?», оказывается, актуальна и для России образца конца 2013 года. Несмотря на то, что большинство россиян называют себя счастливыми людьми, в целом мы все-таки нация пессимистов. При этом надежда была и остается нашей главной эмоцией. Такие заключения, основываясь на данных различных социологических исследований, делает гендиректор Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Федоров. Эксперт Online поговорил с ним о том, как изменились настроения жителей России в 2013 году в различных сферах нашей жизни.
- Валерий Валерьевич, изменились ли за 2013 год настроения россиян в таких областях, как социальное самочувствие, частная жизнь, гражданская позиция? И если да, то в какую сторону?
- Старт нынешнего цикла общественных настроений можно датировать 2009 годом. Это – низшая точка, год экономического кризиса, массовых увольнений, катастрофических ожиданий и надежды на государство как единственную силу, способную помочь и защитить. Затем запускается экономический рост, но довольно слабый и невпечатляющий. Улучшение общественных настроений произошло, но лишь до определенного предела. Восстановить динамику до рекордных темпов 2007-2008 гг. не удалось, желанная стабильность (а она для россиян означает непрерывное улучшение, а не застой) не пришла, и все это быстро почувствовали. Результатом стал политический кризис 2011 г., выйти из которого удалось благодаря консолидации большинства общества вокруг Владимира Путина – консолидации на консервативных и во многом патерналистских основаниях. Что это за большинство? Его можно назвать «народным», хотя социологи это слово не любят. Если воспользоваться терминологией Натальи Зубаревич, делящей нашу страну на «четыре России», из этих четырех вокруг Путина объединились три: Россия индустриальная, Россия сельская и Россия национальных республик.
Вне консолидации осталась Россия мегаполисов, но у нее нет ни политического лидера, ни политической организации, ни политической программы, привлекательной в том числе и для «других Россий». Победа Путина деморализовала эту часть нашего общества, она вновь не видит перспективы в политике, ворчит и травит анекдоты. Победы для неё возможны лишь на локальном уровне, но они не несут угрозы федеральным властям.
Гораздо важнее – и опаснее – для них настроения той части общества, которая и обеспечила Путину третий президентский срок. Это десятки миллионов человек, которые ждут от Путина выполнения его предвыборных обещаний, оформленных майскими указами. К сожалению, экономическая динамика 2012-2013 гг. – затухающая, мотор нашей экономики работает все хуже, дорогостоящая социальная политика оказывается нашим властям не по карману. Вопреки социально-патерналистским ожиданиям путинского электората, правительство ведет политику сокращения социальных расходов – через рационализацию бюджетной сети, через пенсионную реформу, через сбрасывание обязательств перед учителями и врачами на дефицитные региональные бюджеты.
И вот здесь-то и начинаются проблемы, в потенциале – политические. Пока они на довольно ранней стадии, но ощущение потери перспективы уже налицо. Нам еще в целом неплохо, но впереди уже маячит кризис, а страх перед ним распространяется по стране. При экономическом росте всего 1,5 процента нарастает ощущение, что мы вползаем в какую-то трясину. Ещё не падаем, но движемся медленно, вязко и тягостно. Если к кризисам все уже привыкли и переживали их на своем жизненном опыте, то это медленное снижение для большинства населения - внове. Что будет впереди, не понятно - но, скорее всего, там не будет намазано медом. И это, конечно, людей напрягает и пугает.
- Какие события 2013 года (в политической, общественной, социальной сферах) оказали наибольшее влияние на настроения россиян и как?
- Это был год не политический. Политическим был 2012-й и отчасти 2011-й. Уже с середины 2012 года началась мощная деполитизация общественных настроений. Даже самые резонансные выборы - мэра Москвы – стали уделом избранной публики. 33-процентная явка на первых за 10 лет столичных выборах – это, конечно, диагноз: политика – это не тот способ решения своих проблем, который предпочитают россияне. Сегодня фокус интереса людей – вновь внутри их повседневного жизненного круга людей: семья, работа, дом, досуг. Доминирует приватная сфера. Зато активно дискутировались темы, связанные с вопросами морали и нравственности: однополые браки, права верующих, усыновление детей иностранцами. То, что раньше считалось частным делом, в которое государство не погружалось, теперь пришло в политическую сферу, стало предметом острых дискуссий. Главные битвы ведутся не по поводу того, приватизировать что-либо или не приватизировать, поднимать налоги или не поднимать, а как жить: допускать ли однополые браки, разрешать ли иностранцам усыновлять детей, крестить ли детей, рожденных суррогатным способом? Эта тематика работает на закрепление раскола между тремя четвертями слабо модернизированного и четвертью вполне модернизированного общества. Ведь установки и принципы «что такое хорошо и что такое плохо» формируются в раннем возрасте, и взрослым людям договариваться по вопросам морали, которые были усвоены в детсадовском возрасте, как правило, не удается. Эти дискуссии проходят на повышенном градусе и не завершаются достижением консенсуса.
- То есть вопросы морали в послании президента были затронуты совсем не случайно?
- Первые два срока Путин работал с нацией в целом, опираясь на так называемое «путинское большинство». Он сам был и либералом, и патриотом, и западником, и почвенником одновременно. Свой для всех, а эти все, пусть с оговорами и исключениями, готовы были принимать его за своего. Теперь это в прошлом. И невозможно, потому что общество изменилось. Западническая продвинутая часть, которую кто-то называет креативным классом, кто-то - зажравшимися бездельниками, отказала Путину в поддержке и доверии. Работать и взаимодействовать с ними бессмысленно. И Путин опирается на тех, кого он называет «народным» большинством. Это консервативная часть общества, у нее довольно четкие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, и представления эти весьма традиционные. Путин, ориентируясь на них, защищает их идентичность, дает им обещания и пытается их выполнять. Вся борьба вокруг майских указов – это вопрос о доверии Путину. Выполняет он обещания или нет? Если да, то будет поддержка. Если нет – наша политическая система повиснет в воздухе.
- То есть либеральная риторика относительно, допустим, политических заключенных, фигурантов «болотного дела» и т.д., большинство россиян совсем не волнует?
- Этих тем вообще нет в повестке «народного большинства». Хотя для либеральной общественности они очень важны. Но сегодня либералы деморализованы, у них нет единой программы требований. Попытка либерального блицкрига, предпринятая в конце 2011 года, с треском провалилась. Теперь у либералов нет открытых союзников в правительстве и администрации, в государственных СМИ – одни, как возглавивший «Единую Россию» Медведев, от них дистанцировались, другие, как Кудрин, выведены за периметр официальной власти, третьи, как Белых, молчат или устраивают собственную судьбу. На кого же надеяться либералам? Есть фигуры Прохорова, Навального, Ходорковского. К ним приближаются на региональном уровне Урлашов, Ройзман. Эти люди активно участвуют в политике, выступают в СМИ, у них остались спонсоры, они в 2012-13 гг. впервые, по большому счету, приняли участие в выборах без особых ограничений и давления со стороны власти. Но результаты у них невыдающиеся, и это их деморализует. Им ведь казалось, что как только они выйдут на свободные выборы так тут же, как Ельцина когда-то, народ их и вознесет на вершины власти. Им казалось, что путинская власть слаба, стоит ее ткнуть пальцем – она и развалится… А вышло наоборот: ткнули пальцем несистемную оппозицию – она и развалилась. Пошатнулась уверенность этих людей, что будущее – обязательно за ними. Им самим уже зачастую кажется, что будущее – скорее за националистами. Поэтому настроения весьма минорные: кто-то опять ноет, что «пора валить», кто-то и вовсе молчит, не зная, куда податься.
- Несмотря на либеральный минор, хочется поговорить про счастье. По данным итогового исследования ВЦИОМ за 2012 год, 79 процентов жителей нашей страны назвали себя счастливыми. В исследовании «Россия удивляет» о развенчании распространенных мифов, опубликованном осенью 2013 года, счастливчиков в России было насчитано 76 процентов. То есть, число счастливых россиян, можно сказать, устоявшийся показатель…
- Да, это своеобразная российская норма для нулевых и десятых годов. Только в кризисном 2009 году счастливых было чуть меньше – около 70 процентов. Но как только в 2010 году экономические показатели пошли вверх, уровень счастья восстановился. Вообще россияне склонны заявлять, что они скорее счастливы, чем несчастны. Так ли это на самом деле - большой вопрос. Да и то, что такое счастье, все понимают по-разному. Это как справедливость – она, вспомним Аристотеля, у каждого своя. Для россиянина не быть счастливым - несколько стыдно. Поэтому как бы тяжело ни было, наши граждане предпочитают называть себя счастливыми. Но это скорее не беспристрастная информация, а ответ нормативного характера: нельзя чтобы у тебя было хуже, «чем у людей».
- То есть «проценты счастья» не связаны с тем, что жить стало «лучше и веселее»?
- Чем лучше и веселее человек начинает жить, тем больше у него растут притязания и претензии, гласит закон Токвиля. Общественное напряжение возникает не тогда, когда жизнь становится хуже, а когда она улучшается медленнее, чем хочется большинству населения. Если и власть при этом ведет себя не по-людоедски, а по-человечески, то происходит «революция растущих ожиданий»… То есть зависимость между доходами, показателями экономическими и социальными, одним из которых является и категория счастья, более сложна, чем это может показаться на первый взгляд. Кстати, в мировых рейтингах счастья обычно лидируют небольшие тропические острова, в том числе очень небогатые - типа Кубы.
- Там же почти круглый год светит солнце, а солнечный свет помогает вырабатывать «ферменты радости». Ну а если сравнивать с другими странами, какое место по «индексу счастья» занимает сегодня Россия?
- Этих рейтингов много, общепризнанного нет. Но я точно знаю, что мы не входим в число лидеров.
- Вы говорите, что каждый человек понимает счастье по–своему. Тем не менее, согласно свежим данным ВЦИОМ, 93 процента россиян больше всего в жизни хотели бы создать счастливую семью. Хотя семейным счастьем могут похвастаться только 68 процентов. Кроме того 91 процент мечтает о хороших надежных друзьях, правда, таковых находят только 78 процентов. А что еще вкладывают жители России в понятие счастье? О чем сегодня мечтают россияне?
- Здоровье и достаток - это две главные ценности личного порядка. Если же говорить об обществе в целом, то наши люди хотят справедливости, законности и равенства возможностей.
- Зависит ли ощущение счастья от того, где человек живет (в городе или деревне, столице или регионе), к какому социальному слою он относится?
- Здесь главный фактор – все-таки возраст. Чем моложе человек, тем больше он чувствует себя счастливым. У него меньше социальных обязательств, больше здоровья и сил, да еще и кажется, что все пути открыты. А чем ты старше, тем больше обязательств и долгов, тем меньше здоровья и ощущения, что все еще впереди. Остальные критерии - место жительства, образование, достаток – вторичны.
- А много ли в России оптимистов, удовлетворенных своей жизнью?
- Мало. Россия – страна пессимистов. Мы давно уже носим «черные очки». Особенно если дело идет не о себе любимом, а о стране в целом. Поэтому когда мы друг у друга спрашиваем: «как жизнь?», в ответ обычно слышим: «да нормально, в общем-то, как-то крутимся-вертимся». Если же речь заходит о стране, то все у нас «ужас да кошмар». В этом мы, кстати, очень похожи на наших братьев-украинцев и совсем не похожи на братьев-белорусов и казахов. Но если говорить о собственной жизни, а не о стране в целом, то большинство у нас оценивают ее «средне», ни хорошо и ни плохо. На втором месте – те, у кого все хорошо. Их число совсем немного превышает число тех, у кого все плохо.
- Как россияне оценивают свое материальное положение? В реальности в 2013 году доходы выросли или снизились?
- Росстат свидетельствуют, что реальные доходы немного выросли. Конечно, темп их роста оставляет желать лучшего. Кадровые службы говорят, что в коммерческом секторе зарплаты в основном расти перестали, зато в бюджетном секторе рост продолжился. Что до социологических показателей, то самооценки материального положения в этом году очень высокие, выше 2007-2008 гг., когда экономический рост был 7-8 процентов. Но прогнозы несколько хуже – действует уже упоминавшийся фактор замедления роста, неясности перспектив страны в целом и своих в частности.
- Валерий Валерьевич, в начале интервью вы сказали, что наши граждане не надеются на светлое будущее. И все-таки, с каким настроением смотрят в завтрашний день россияне, чего они ждут от 2014 года?
- Надежда была и остается главной эмоцией российского человека. Сейчас она меньше подкреплена реальными ощущениями, чем прежде. Есть обещания от власти, есть майские указы, которые, правда, выполняются медленно и плохо. Нет ощущения, что жизнь становится лучше, чем она была вчера, и тем более нет ощущения, что завтра она будет обязательно лучше, чем сегодня. А если этого нет, значит, нет и ощущения стабильности. Задача власти – перезапустить экономическое сердце страны. Будет рост, будет движение – будет и подушка безопасности для политической системы.
2013ФедеральныеФедеральный уровень
