Избиркомы завершили подведение результатов прошедших выборов, что позволяет с полным правом обобщить итоги и выделить закономерности. При этом в ряде регионов уже после дня голосования производились отдельные пересчеты голосов и пересмотры результатов: к примеру, в Воронеже пытались отобрать второй мандат у списка «Справедливой России», а в Пожарском районе Приморского края в районную думу после пересчета не попала ранее преодолевавшая барьер «Родина».
В первую очередь нужно отметить, что расхожее мнение о «репетиции» думских выборов–2016, конечно, некорректно. Репетиция – это когда некое действие пробно проводится с тем же набором персонажей и по тому же сценарию. Здесь же, по сути, речь уже шла о первой фазе кампании во всех смыслах: и политическом, и агитационном. Тут скорее уместно сравнение с матчем из нескольких таймов, когда после первого тайма тренер решает, как изменить стратегию, кого убрать с поля, а кого выпустить. Ведущие партии пытались сломать негативные тренды для себя и доказать своим избирателям, спонсорам и власти, что имеют возможности и право претендовать и на места в Госдуме, а власть показывала, кого она видеть там не хочет, как она будет обеспечивать себе большинство и какое именно.
В результате мы – во всяком случае, пока – наблюдаем очевидный тренд: стремление власти попытаться, насколько возможно, законсервировать ситуацию и сохранить «модифицированный статус-кво» – присутствие в следующей Государственной Думе тех же четырех партий (ЕР, КПРФ, СР, ЛДПР), но с резко увеличившейся долей «Единой России» за счет наиболее вероятного тотального доминирования ее кандидатов и близких ей самовыдвиженцев в мажоритарных округах. Этот сценарий может быть нарушен растущей активностью на выборах и растущим по сравнению с последними годами голосованием за демократические партии («Яблоко» – за длительное время оно впервые добилось такого одновременного успеха – прошло сразу в три горсовета административных центров регионов, выставив рекордное для себя число списков; резко активизировался ПАРНАС, проведя самые яркие избирательные кампании среди всех партий в этом году, хотя и был в итоге допущен лишь в одном регионе).
Их активность и влияние на все медийное поле и репутацию выборов ставит власть перед альтернативной: или допускать на федеральные выборы только «Яблоко», что резко повышает его шансы на прохождение в Госдуму, либо допускать «Яблоко» и ПАРНАС и, возможно, еще ряд оттягивающих голоса списков – то есть спойлеров. В этом случае демократические партии могут взаимно помешать друг другу (что наиболее вероятно), однако при качественной кампании и соответствующей политической и экономической конъюнктуре могут пройти в любой комбинации (то есть вместе или только одна из них) и/или же провести кандидатов по некоторым мажоритарным округам. При этом ими может быть достигнут успех в ходе некоторых параллельных кампаний по выборам депутатов региональных парламентов (в 2016г. таких кампаний ожидается 38, в том числе в Санкт-Петербурге, Свердловской, Московской областях и иных крупных регионах), что также может быть важной целью.
По итогам выборов очевидна ставка власти на поддержку в первую очередь региональной периферии (где в том числе существуют проблемы с электоральным контролем) при стремлении снизить политическое влияние городов и – насколько возможно – явку в них. Эту цель преследует и перенос выборов депутатов Государственной Думы на сентябрь, и новая нарезка мажоритарных округов на выборах депутатов Госдумы, направленная на попытку понизить шансы городских избирателей добиться политического представительства путем дробления территорий городов на несколько частей и присоединения их к сельским районам.
В качестве политических последствий подобная стратегия снизит реальную политическую представительность Государственной Думы, а это негативным образом отразится на ее политическом влиянии и эффективности как органа государственной власти, создаст дополнительное политическое напряжение и основу для роста политического недовольства.
Сокращение конкуренции
Показатели политической конкуренции, которые в рамках этой избирательной кампании были невысоки, предсказуемо сократились еще больше из-за выбытия отдельных кандидатов и партийных списков, и теперь можно окончательно утверждать, что поставлен новый рекорд по отсеву партийных списков между выдвижением и днем голосования за все время проведения выборов региональных парламентов в РФ с применением пропорциональной избирательной системы.
На выборах глав 21 региона до дня голосования дошли 98 кандидатов. Таким образом, общий отсев кандидатов составил 31%, а средняя степень конкуренции – 4,7 (в 2014 году было соответственно 34% и 4,6, в 2013 году – 57% и 5,0). На выборах региональных парламентов был выдвинут 141 список, а до выборов дошли 86. Таким образом, на этих выборах поставлен новый рекорд по отсеву партийных списков – 39% (прежний рекорд, 34%, был установлен на выборах 2 декабря 2007 года). При этом отсев списков, которые регистрировались без сбора подписей, оказался нулевым, а отсев списков, регистрировавшихся на основании подписей, – 65%. Средняя конкуренция составила 7,8 (в 2014 году было 8,4, в 2013 году – 17,2; до реформы 2012 года максимум был в марте 2006 года – 8,1). На этих же выборах по одномандатным округам было выдвинуто 1302 кандидата (956 – партиями, имеющими льготу, 133 – партиями без льгот и 213 самовыдвиженцев). До дня голосования дошли 1015 кандидатов. Таким образом, общий отсев получился равным 22,0% (3,7% у партий, имеющих льготу, 88,0% у партий, не имеющих льготы, и 63,4% у самовыдвиженцев). Средняя конкуренция составила 4,4 кандидата на один мандат (в 2014 году этот показатель был равен 5,1, в 2013г. – 6,8).
На выборах 23 горсоветов региональных центров было выдвинуто 207 списков, а до выборов дошли 159. Таким образом, общий отсев списков составил 23,2% (в 2014 году этот показатель был равен 10%, в 2013 году – 7,4%). При этом отсев списков, которые регистрировались без сбора подписей, составил 1% (за счет краснодарских «Коммунистов России»), а отсев списков, регистрировавшихся на основании подписей, – 51%. Средняя конкуренция составила 6,9 (в 2014 году было 9,4, в 2013 году – 16,7). На этих же выборах по одномандатным округам было выдвинуто 3880 кандидатов, из них дошли до выборов 2811 (2188 – от партий, имеющих льготу, 176 – от партий, не имеющих льготы, и 447 самовыдвиженцев). Таким образом, общий отсев получился равным 27,6% (5,5% у партий, имеющих льготу, 70,2% у партий, не имеющих льготы, и 53,8% у самовыдвиженцев). Средняя конкуренция составила 5,2 кандидата на один мандат (в 2014 году этот показатель был равен 4,6, в 2013 году – 7,8).
Результаты выборов подчеркивают, что существующая в настоящее время система регистрации кандидатов носит манипулятивный характер, создает практически неограниченные возможности для административного произвола и никак не связана с их реальными электоральными возможностями. Зачастую отказ в регистрации получают наиболее серьезные и перспективные кандидаты и партийные списки, и, наоборот, с легкостью проходят процедуру регистрации кандидаты и списки, очевидно не имеющие никакой значимой электоральной поддержки. Показательная ситуация в Костромской области, где на основании подписей избирателей были зарегистрированы 10 партийных списков (еще пять согласно льготе). При этом восемь из десяти партий получили меньше голосов, чем им зачли подписей. Причем шесть партий – более чем втрое меньше. Самый замечательный результат – у Партии свободных граждан, которая получила в 8,7 раз меньше голосов, чем им зачли подписей. Больше голосов, чем подписей в регионе, смогли получить лишь ПАРНАС и «Коммунисты России».
Губернаторы и протестные кандидаты
Качественная оценка конкуренции на выборах губернаторов свидетельствует, что эффективное число кандидатов (рассчитывается по формуле) превысило два лишь в Республике Марий Эл, Амурской, Архангельской, Иркутской, Омской и Смоленской областях, было близко к двум в Чувашской Республике и Костромской области. В то же время эти показатели демонстрируют большую диверсификацию результатов, чем на выборах губернаторов в 2014 году, где доминирование действующих руководителей было еще более подавляющим.
Фактически на выборах губернаторов по системе т.н. «муниципального фильтра» мы наблюдаем следующий процесс: низкое качество кадрового отбора без оглядки на реальную избираемость руководителей начинает в условиях роста протестных настроений создавать ситуации, когда по принципу «от противного» избиратели начинают все чаще голосовать и за очевидно слабых и не готовых к процессу управления оппонентов (показательны ситуации «первого тура на грани» в Марий Эл и Амурской области, хотя сильных оппонентов у нынешних глав там не было).
В таких условиях в регионе, где имелся более сильный претендент (Сергей Левченко в Иркутской области), сумевший создать вокруг себя широкую коалицию, впервые с момента возвращения прямых голосований пройдет второй тур. Есть риски, что этот процесс «протеста при отсутствии реальных оппонентов» будет нарастать, а это может создать ситуацию избрания на руководящие посты случайных руководителей вследствие «протестного голосования в чистом виде».
Фактически система «муниципального фильтра» зашла в тупик. Представляется гораздо более разумным вернуть нормальную конкуренцию на выборах губернаторов, когда в них могут открыто принимать участие реальные претенденты без риска быть не допущенными. Дело Гайзера доказывает, что у федеральной власти более чем достаточно рычагов для инкорпорирования любой избранной в регионе администрации (с губернаторами формально от иных партий власть прекрасно умела работать еще при президентстве Ельцина) и всегда есть вариант самых жестких мер воздействия.
Явка и электоральные аномалии
Выборы подтвердили сохранение устойчивого тренда на снижение явки избирателей по сравнению с предыдущими выборами такого же уровня в этих же регионах – это проявилось в большинстве регионов, где проходили выборы. Для многих избирателей абсентеизм (отказ от участия в выборах) стал сознательной стратегией электорального поведения.
Исключения в общих тенденциях по явке касаются в первую очередь регионов, именуемых среди специалистов «зоной электоральной аномалии» и традиционно отличающихся нереальными показателями явки и процентов за победителей, что очевидно связано как минимум с технологиями административного воздействия, как максимум – с прямыми фальсификациями. Список этих регионов-исключений привычен: регионы Северного Кавказа и Поволжья (Татарстан, включая сам город Казань; электорально нестабильно в зависимости от усилий по контролю на выборах выглядит Чувашская Республика), ЯНАО с его административной и корпоративной вертикалью, Кемеровская, Ростовская и Пензенская области; с 2011 года аномальные результаты отмечаются в Республике Коми (где на этот раз 18% всех проголосовавших голосовали досрочно). Необычно наличие в этом списке в 2015 году лишь двух регионов – Брянской области (где отмечены аномальные результаты явки в сельской местности, близкие к абсолютным) и Ленинградской области, где на выборах губернатора очевидно шла накрутка явки с помощью массового досрочного голосования и голосования на дому, которые в сумме составили 19% от всех принявших участие в выборах.
Традиционно по сравнению с выборами представительных органов явка выше на персональных выборах руководителей территорий (губернаторов), которые символически воспринимаются населением как более значимые. Тем не менее в этот раз зафиксирован рекорд низкой явки на губернаторских выборах (21%) – его поставила Архангельская область. Явка в Смоленской области составила 28,8%, Иркутской – 29,2%, что является низким уровнем даже для выборов региональных парламентов, а для выборов губернаторов выглядит как нонсенс.
Несомненно, отсутствие реальной конкуренции стало одним из ключевых факторов снижения интереса избирателей к выборам (дополнительно, наряду с влиянием переноса выборов на второе воскресенье сентября – неудобную как для кандидатов, так и для избирателей дату голосования), который повлиял на снижение явки избирателей и сокращение уровня реальной общественной легитимности избираемых органов власти.
Ожидание пониженной явки избирателей изначально стимулировало органы власти к стремлению повысить ее искусственным путем, в частности через фактическое принуждение избирателей к участию в досрочном голосовании и голосовании на дому, а также через мобилизацию на выборы административным путем работников т.н. «бюджетной сферы». Рекорды досрочного голосования на губернаторских выборах 2015 года отмечены в Марий Эл (11%) и Ленинградской области (10,4%), голосования на дому – помимо этих же двух регионов (10% и 8,7% соответственно) – в Краснодарском крае (12,5%), Пензенской (11,7%), Смоленской (11,2%), Калужской (10%) областях. На выборах представительных органов власти аномальные цифры досрочного голосования показали Республика Коми (18,1%) и Магаданская область (24,9%) (включая их административные центры), города Орел (12,9%), Нижний Новгород (13,2%), Липецк (11%). Массовое голосование на дому отмечено в Воронежской (18%), Рязанской (14,2%), Белгородской (13,6%), Курганской областях (13,3%), Ростове-на-Дону (12,4%) и Краснодаре (11,9%).
Помимо повышения явки с помощью досрочного голосования, голосования на дому и голосования по открепительным явку пытались поднять уже привычными по минувшим годам технологиями, явно направленными на социально зависимые и социально неблагополучные категории населения (лотереи, продажа товаров по сниженным ценам и т.д.).
Сработала ли защита старых партий
Помимо тенденций изменения явки и борьбы за ее повышение выборы были также интересны динамикой результатов политических партий, в частности судьбой так называемых старых системных партий.
Старые системные партии последние годы находились в сложном положении. Прежняя «навязанная» безальтернативность в условиях малопартийной системы, когда протестному избирателю было больше не за кого голосовать, была утрачена. С одной стороны, с ними после фронды 2009–2011 годов одновременно боролись и власть, и новые партийные проекты, переманивавшие избирателей и кандидатов. С другой стороны, под воздействием на них власти с помощью «кнута и пряника» они начали активно поддерживать официальную политику, во многом утрачивая прежнюю оппозиционную идентичность. В частности, многие их законодательные инициативы были направлены против городского образованного избирателя, входившего в их базовый электорат в 2009–2011 годах. Разочарованный их поведением городской образованный избиратель во многом либо просто перестал ходить на выборы, либо стал искать новых героев. Выборы 2013–2014 годов показали очень тревожные для этих партий тенденции снижения результатов относительной поддержки избирателей по сравнению с предыдущими выборами.
Очевидно, что ряд институциональных мер, предпринятых зимой 2013/2014 годов после активного участия новых партий и кандидатов на выборах 2013 года, были направлены в первую очередь на защиту «старых» партий и создание максимальных трудностей для новых партий и проектов. Снижение конкуренции теоретически должно было помочь «старым системным» партиям: вероятно, некоторые их технологи надеялись, что возвращение стратегии «голосуй за любую другую партию» позволит им получить часть голосов незарегистрированных партийных списков и кандидатов.
Однако по выборам прошлого 2014 года было очевидно, что комплекс имиджевых и стратегических ошибок, очевидная дискредитация системными партиями себя в глазах протестного избирателя через поддержку ряда скандальных законодательных инициатив и явное сотрудничество с партией власти чаще стимулировали вместо стратегии «голосуй за любую другую партию» отказ избирателей не представленных в бюллетенях политических сил от участия в голосовании.
Одной из интриг выборов-2015 был вопрос о том, смогут ли «старые системные партии» сломать для себя эту негативную тенденцию. С одной стороны, по сравнению с 2014 годом еще более резко вырос отсев на выборах представителей новых политических партий, что создавало для старых партий новые возможности концентрации разной степени оппозиционности протестных голосов. С другой стороны, уже летом 2015 года произошла агитационная активизация – в частности «Справедливой России», начавшей массовое распространение ориентированных на социальную тематику газет (еще раньше, в феврале–марте 2015 года, было открыто 11 региональных центров помощи гражданам), где доминировали темы ЖКХ, сборов на капремонт и роста цен. Карикатура на Дмитрия Медведева и скандал с ней вернули партии флер оппозиционности. Попыталась активизироваться ЛДПР – вновь начал ездить по регионам лидер партии Владимир Жириновский.
В целом полученные результаты, даже абстрагируясь от итогов по явке, удивительно похожи на результаты региональных выборов конца 2010 – начала 2011 года. По многим регионам они по ведущим партиям на выборах заксобраний совпадают с разницей плюс-минус несколько процентов. При этом, в отличие от выборов 2013 и 2014 годов, все четыре партии, представленные в Госдуме РФ, прошли во все избранные региональные парламенты.
С одной стороны, это можно расценивать как стабилизацию партийной системы; с другой стороны, невозможно не отметить, что этот результат является во многом искусственным – следствием отсечения в процессе регистрации от участия в выборах политических партий, которые могли реально претендовать на получение депутатских мандатов.
Тренд на «полевение» электората в условиях социально-экономического кризиса проявляется умеренно, левые партии демонстрируют тенденцию к небольшому росту удельного веса в рамках электората, не голосующего за «партию власти», однако отобрать весомую долю у «Единой России» левые партии оказываются не в состоянии (возможно, в силу недостаточной оппозиционности и низкого качества организации избирательных кампаний). Менее удачная для левых партий динамика в городах (по сравнению с регионами в целом) заставляет предположить, что после изменений своего политического позиционирования в 2012–2015 годах левые партии продолжают терять голоса демократически настроенных оппозиционных избирателей.
Кто и сколько
Результаты выборов позволяют говорить, что «Единая Россия» сохраняет доминирование. Как уже отмечалось, результаты «Единой России» существенно лучше ее результатов на выборах депутатов Госдумы 2011 года. Вместе с тем, хотя сравнивать результаты 2015 года с результатами 2013-го и 2014-го годов сложно, поскольку география голосования не совпадает, нельзя не отметить, что в 2013 году средний результат «Единой России» был 49,7%, в 2014 – 61,3%, а сейчас – 54%. Это означает, что подъем поддержки власти, который был достигнут на волне прошлогодней информационной кампании патриотически-милитаристского толка, закончился и идет обратный процесс.
Это снижение по сравнению с 2013–2014 годами отмечается наряду с сохранением тренда на ухудшение качества поддержки, когда она обеспечивается более низкой явкой, в которой соответственно выше доля административно зависимых и конформистски настроенных категорий избирателей (при низкой явке их стабильное абсолютное число дает больший относительный процент от всех проголосовавших).
КПРФ прошла во все 11 региональных парламентов и все 23 избираемых населением представительных органа региональных центров. Однако динамика выглядит существенно ухудшившейся. Один из ярких провалов – выборы гордумы Нижнего Новгорода, на которые была сделана явная ставка. Здесь в итоге только третье место с 19,4% (в декабре 2011 года было 31,5%) – КПРФ уступила здесь не только «Единой России», но и «эсерам». На выборах горсовета Сыктывкара список КПРФ вообще занял только четвертое место с 8,2% (было 12,2%), при этом перед выборами в организации произошел раскол, и ее возглавили мало кому известные молодые люди.
Катастрофические результаты на выборах Калужского ЗС – падение более чем вдвое (9,8% вместо 21,9% на выборах Госдумы и 21,2% на выборах заксобрания 2010 года) – и Воронежской облдумы (стало 10,9%, было в 2011 году 21,9%, в 2010 году – 18,5%). Упали почти вдвое результаты в Белгородской, Костромской, Курганской, Магаданской, Рязанской областях. Сохранился прежний процент на Ямале – но он и был низким. На муниципальных выборах двукратное и более падение результатов списков партии по сравнению с декабрем 2011 года – в Липецке, Магадане, Оренбурге, Томске. Почти вдвое упали результаты в Иваново.
Неплохо выглядят результаты в Новосибирской области – они с 24,5% близки к результатам октября 2010 года, но хуже декабря 2011 года с 30,3%. На выборах горсовета Новосибирска примерно повторен процент декабря 2011 по городу (33,7% к 34,2%). Снизились результаты в Орле (в 2011 году родной регион Геннадия Зюганова занял первое место в России по голосованию за КПРФ) – на выборах горсовета стало 26,6%, хотя в 2011 году город дал партии 39%.
Причина – очевидное разочарование избирателей в деятельности губернатора, формально относящегося к партии Вадима Потомского, активно раздававшего посты в администрации представителям «Единой России». При этом в Орле оглушительным стало поражение КПРФ в мажоритарных округах. В итоге в округах был избран только один коммунист – и тот, по мнению экспертов, не без административного участия. В результате если в предыдущем составе горсовета был паритет между КПРФ и ЕР, то в нынешнем составе, по некоторым оценкам, депутаты от КПРФ становятся абсолютно техническими. Вероятно, дополнительным последствием таких результатов может стать раскол между частью организации и губернатором – членом КПРФ.
Ситуация у «Справедливой России» по сравнению с минувшими годами, напротив, явно улучшилась, что связано и с искусственным снижением межпартийной конкуренции, и с активной ставкой на социал-популизм и более креативную форму его подачи, чем у КПРФ. Именно «эсеры» в минувшие годы закономерно теряли более других старых партий от появления новых проектов из-за роста антирейтинга и дискредитации партии в глазах оппозиционного избирателя, часто собирая в три–четыре раза меньше голосов по отношению к выборам 2011 года и все чаще вообще не преодолевая заградительный барьер. Этому процессу отчасти содействовала сама партия, избавляясь от многих популярных в регионах, но оппозиционных политиков.
В значительной степени эту негативную тенденцию в 2015 году удалось сломать. Однако в большинстве случаев результат был все равно ниже, чем в 2011 году, но уже не настолько плох, как в 2013–2014 годах. Где-то даже удалось вернуться на уровень 2011 года. К примеру, в Челябинской области на выборах ЗС партия получила 15,9% (2011 год – 16,6%, заксобрание в 2010 году – 14,6%). В Республике Коми 10,02% – это почти как в декабре 2011 года с 11,47%. В Магаданской области вышло даже выше прежних уровней – 13,54% (2011 – 11,61%, облдума 2010 года – 11,24%). Близкий к 2011 году процент получен в Новосибирской области (10,63%, но хуже выборов 2010 года), Белгородской области (8,23% вместо 11,6%). Самое сильное снижение отмечено в Воронежской области (5,31% вместо 14,4%), а также в Калужской области (7,7% вместо 15,6%). Снизился результат в Костромской области (11,1% при 18,6% в 2011 году и 12,64% в 2010 году) и Курганской области (10,93% вместо 14,5% в 2011 году и 17% в 2010 году).
При этом наименее удачными регионами для «Справедливой России» явно оказались именно те регионы, где активно участвовали в выборах иные партии, апеллировавшие к теме социальной справедливости (Российская партия пенсионеров за справедливость и другие – Липецк, Орел, Смоленск).
Ухудшилась, несмотря на активизацию, ситуация у ЛДПР. Последние годы динамика партии была относительно неплохой – ее результаты по сравнению с 2011 годом снижались, но в большинстве случаев не радикально (не в разы, а на 20–30%). Однако в этой ровной динамике ЛДПР выборы-2015 показали гораздо более существенный, чем в минувшие годы, спад, несмотря на прохождение во все 11 региональных парламентов. Так, по сравнению с декабрем 2011 года почти в два раза упали результаты партии в одном из самых за нее стабильно голосующих регионов – Магаданской области. В декабре 2011 года было 17,37%, сейчас – лишь 9,95% (облдума 2010 года – 13,66%). Резко снизились итоги в Рязанской области – с 15,06% в декабре 2011 года до 8,21% (облдума 2010 года – 18,65%). Не впечатляют костромские итоги – с 16% в декабре 2011 года снизились до 8,62% (облдума 2010 года – 14,5%). С 9% до уже почти критических 6,06% упали результаты в Воронежской области, с 9,7% до 6,76% – в Белгородской. Удалось сохранить прежний процент либерал-демократам в ЯНАО (13,3%), Челябинской области (в 2011 году было 11,8%, сейчас – 10,03%), Коми (11,6%). Не сильно снизилась Калужская область (8,6%).
На выборах представительных органов региональных центров тревожные результаты показал ранее неплохой для партии Оренбург (7,4% вместо 19% в 2011 году); сильное падение по Ижевску (8,8% вместо 17,5% в 2011 году), по другим местам – падение на 30-40% от прежнего результата.
На фоне отстранения ПАРНАС от всех кампаний, кроме одной, шанс воспользоваться демократической безальтернативностью был у партии «Яблоко», однако, хотя все списки партии были зарегистрированы и состав кандидатов был довольно сильным, агиткампании оказались очень слабыми. Несмотря на опытного бывшего депутата Госдумы Ивана Старикова во главе списка и отсутствие списка ПАРНАС, полный провал на выборах в Новосибирской области: если в декабре 2011 года область дала «Яблоку» 4,31% и сам Новосибирск – 6,32%, то теперь на выборах ЗС – только 2,43%, а на выборах горсовета Новосибирска – 3,04%. По сравнению с декабрем 2011 года падение в большинстве случаев примерно в два, а где-то – в три раза.
Явных успехов три: прохождение в горсовет Владимира (5,5%; в 2011 году в городе было 5,73%), гордуму Костромы (6,4%; в 2011 году было 5,01%; при этом списка ПАРНАС на выборах в гордуму в бюллетене не было) и гордуму Томска (5,54%; в декабре 2011 года было 7,06%). Не хватило немного на выборах в гордуму Иваново (4,29%; в 2011 году было 5,7%). Кандидат от партии В. Михайлов прошел в Костромскую облдуму по одномандатному округу.
Есть успехи на выборах меньшего уровня – горсоветы Железногорска (7,59%) и Шарыпово (6,10%) Красноярского края, Печенгский район Мурманской области (9,93%), Невельский (11,37%) и Себежский (5,02%) районы Псковской области.
Единственный список ПАРНАС на выборах в Костромскую облдуму, как известно, не прошел с 2,28%. При этом по округам города Костромы он получил от 3,1% до 4,5%.
Несмотря на массовый недопуск на выборы, случаев успеха иных партий существенно больше, чем в 2014 году. Однако на выборах региональных парламентов по партспискам таких случаев в этот раз нет, лишь в одном одномандатном округе избран кандидат от «Гражданской платформы». Все успехи списков непарламентских партий касаются муниципальных выборов и связаны в основном с личностным фактором выдвижения от них реально популярных и известных местных кандидатов (например, сторонники Анатолия Быкова в Красноярском крае).
Мажоритарные округа – основа будущего доминирования власти
Еще одна важная закономерность, тесно связанная с тем, что, скорее всего, мы увидим в следующем году и на выборах Госдумы РФ, почти все места по мажоритарной части выигрываются «Единой Россией», что создает в итоге в избранных органах ситуацию тотального доминирования.
Если цифры голосования за список «Единой России» в регионах колеблются – 50% и 80% в разных регионах, то среди одномандатников единороссы получили от 70% до 100% мест.
Так, ЕР выиграла все округа в Воронежской, Магаданской, Рязанской областях, Ямало-Ненецком АО. При этом самовыдвиженцы – по-прежнему наиболее успешная категория кандидатов, не считая выдвиженцев «Единой России». На выборах региональных парламентов самовыдвиженцы получили пять мандатов, КПРФ – восемь, «Справедливая Россия» – два, «Гражданская платформа» и «Яблоко» – по одному; при этом самовыдвиженцев было всего 78, а кандидатов от КПРФ – 185. На выборах горсоветов региональных центров у самовыдвиженцев – 24 мандата, у КПРФ – 16 мандатов, у «Справедливой России» – восемь, по одному – у ЛДПР, «Яблока», «Патриотов России» и «Гражданской платформы».
Александр Кынев, эксперт КГИ, доцент департамента политической науки НИУ ВШЭ
2015ФедеральныеФедеральный уровень
